IDAHOLBIT 2025

17 мая мы отмечаем один из важнейших дней в году – день борьбы с ЛГБТ-фобиями! 

Когда мы говорим о борьбе с дискриминацией, чаще всего в голову приходят яркие акции протеста, прайды, выступления активистов, открытые письма от видных деятелей науки и искусства, обращения от селебрити.

Но борьба с дискриминацией и ЛГБТ-фобиями это, в том числе, про то, что делает каждый ЛГБТ-человек, каждый день. Это может казаться маленькими и незаметными шажками, каплей в море, но на деле именно эта капля точит камень и нормализует ЛГБ и транслюдей во всем мире.

Борьбу с трансфобией ведет каждый трансчеловек, совершивший каминг-аут. Каждый трансчеловек, который занимается творчеством. Каждый трансчеловек, который живет, казалось бы, своей самой обычной жизнью и даже не подозревает, что его жизнь это часть большой борьбы с трансфобией.

Ведь каждый раз, когда мы выбираем себя и свою идентичность это борьба с фобиями и дискриминацией.

В этот день, 17 мая, в День борьбы с гомофобией, лесбофобией, бифобией и трансфобией, мы расскажем истории трансгендерных людей из Казахстана. Об их жизни, работе, хобби, борьбе, иногда кажущейся им невидимой или незначительной. 

И о том, как они находят поддержку и меняют мир вокруг себя к лучшему!

Мой метод бороться с т*фобией – в основном, бытовое просвещение. 

Не то чтобы я превращал себя для других людей в ходячее пособие по гендерным наукам, но каждый раз, когда кто-то при общении со мной показывает неосведомленность в вопросах чужой идентичности, я считаю своей задачей объяснить людям, что всё не настолько примитивно, как рисуют в своих агитках консерваторы и ксенофобы всех мастей. 

Как минимум мне важно донести человеку, что ориентация и гендер – не выбор, а идентичность и самопрезентация – это больше, чем «просто другая одежда». Я не оказываю давление на людей, когда это объясняю, но делаю так, чтобы меня было интересно слушать: в конце концов, грамотное и объемное просвещение – это лучшая таблетка от ксенофобии, особенно если человек напротив меня способен понимать и воспринимать.

Трансгендерность оказала непосредственное влияние на мое обучение. 

Дело в том, что выбор моей профессии был обусловлен желанием изменить положение транс-людей в Казахстане, и имел самоцелью дальнейшую работу в политическом направлении. К сожалению, я не могу гарантировать себе в этом плане успехи, однако уже начинаю потихонечку продвигаться в необходимой для меня сфере: работаю в квир-НПО, занимаюсь исследовательской деятельностью (в т.ч. для государства) в качестве подработки. 

В будущем я планирую получить магистратуру и докторантуру, и репрезентировать транссообщество в преподавательской сфере, работая при университете. Я думаю, что оказывать влияние необходимо через молодое поколение – оно более нейропластично.

Говоря об учебе, во время обучения в университете трансгендерность не стала для меня вызовом. Возможно, это обусловлено выбором про-европейского вуза: я буквально совершил каминг-аут на паре во время презентации, и всем было норм. Хейтер появился всего один, и пусть он пытался собрать на меня ОПГ, у него ничего не получилось. Были напряги и непонятки с преподавателями, но видя мою проактивность они, по итогу, смирились, в конце концов, даже продвинув мою кандидатуру на обучение по обмену.

Сейчас, в повседневности, это стало небольшим вызовом. Я нездоров, и мне часто приходится иметь дело с врачами. К сожалению, не все они дружественные, и часто мне приходится тратить свой оплаченный (!) прием на какие-то объяснения. Несколько невропатологов пытались перенаправить меня к психиатрам.

Второй частью этой беды является поиск работы. Я считаю, что у меня немало полезных скиллов, однако случается так, что из-за идентичности, заметив мои местоимения работодатели напрягаются. Честно говоря, это наталкивает на мысль о том, чтобы организовать свой бизнес. Я подумываю о том, чтобы открыть квир-хостел, однако пока коплю средства на ремонт. Таким вариантом бизнеса я надеюсь решить проблемы с жильем хотя бы для части квир-населения, а также предоставить несколько рабочих мест транс-людям.

Честно говоря, я никогда не ставила перед собой задачу «бороться» с трансфобией через свои соцсети. Я просто показываю свою жизнь такой, какая она есть. Без надрыва, без оправданий, без стремления что-то доказать. И, как ни странно, именно это и работает.

Когда ты открыто говоришь о своих увлечениях, о своей работе, о вещах, которые тебе важны — ты становишься «своим» для самых разных людей. А когда человек видит перед собой не абстрактный ярлык, а живую, нормальную, интересную личность — у него просто не остаётся пространства для стереотипов.

В этом смысле, каждый пост, каждая заметка — это маленький шаг к тому, чтобы трансгендерность перестала быть чем-то «особенным» или «чуждым». Это не борьба, это нормализация через присутствие. Через жизнь.

Для меня это не миссия, не манифест — это просто естественный способ быть собой. Но если кому-то мой пример помогает увидеть мир шире и добрее — значит, всё не зря.

Я Ли (Элиана), я трансгенденая женщина, азеркинная персона, мои местоимения она/её/зёф/зиф.

Для IDAHOBIT хочу рассказать свой трудовой путь, который я прошла как т*девушка.

Свой путь как трансдевушки я начала еще в 2021 году когда сделала каминг-аут на данный момент уже бывшей. С этого дня я перечеркнула свой деднейм, который мне не нравился с рождения.

Себя осознавать я начала давно, я часто говорила о себе в женском роде в детстве, даже когда игрались во дворе, когда другие мальчики представляли себя человеком-пауком, суперменом, я громко кричала, что я женщина-кошка😊☺️

Мой профессиональный путь начался с классической «мужской профессии», я отучилась на техник-электр_ессу, работала на заводе, пилила арматуры угло-шлифовальной машинкой, собирала электрощитовые, таскала мешки со штукатуркой, варила электродуговой сваркой, пряча свои уже на тот момент отрощенные патлы за банданой. С отцом, вдвоём, мы даже построили один завод по производству сухих строительных смесей, который работает до сих пор. Тогда я многим отвечала, что я просто «нефор», но из-за уважения к моей работе и умениям люди не особо задавали вопросы моей внешности, хотя и иногда, я сталкивалась с недружелюбными комментариями в свой адрес, так что этот путь можно назвать как «нормализацию неформального вида в общественном сознании»)))

Я, вся перемазанная гипсом и перлитом, в зауженных порванных штанах, с длинными волосами, серьгами в ушах, тушью на глазах и лонгсливами, хах, сейчас вспоминаю, аж улыбка на лице до ушей)))

После того, как начальство всячески отказывалось признавать мои заслуги, задерживало заработную плату, я устроилась в караоке в Талгар, и с этого момента начинается эра моей работы в общепите.

Работая уже в CT, с поддержкой моей подруги и руководительницы, я сделала каминг-аут перед коллегами как трансгендерная женщина. Как сейчас помню: мы снимали обыденную для всех пятиминутку, (для контекста: на тот момент я работала официанткой-наставницей, обучала новеньких официантсткому делу, погружая их в процесс работы, у меня был отдельный чат с ними и я была с ними на связи почти 24/7), я вышла и объявила всем о том, как меня называть и как ко мне обращаться.

Ступор был у всех, они впервые столкнулись с подобными обстоятельствами))

Со временем почти все перестроились, спасибо моей руководительнице, которая порою за меня подправляла моих коллег. Сложнее всего было поварам, в большинстве своем они были людьми с области, поэтому по первости они меня жутко мисгендерили.

Вспоминаю фразу охранника на тот момент, которую он проронил когда мы отдыхали совместно после смены: «Эти геи… я не могу, убил бы их на месте…», на что мои коллеги сказали: «А Эля, она ж тоже представительница ЛГБТИКА+», на что охранник сменив тон сказал: «Ну Эля другое, её я уважаю и любому тут морду начищу за неё», было забавно))

Мне предлагали позицию сервис-тренерки, в офисе, не пыльную, проводить тренинги и разрабатывать вектор и способы сервиса во всех сетях ресторанов, но на тот момент из-за того, что я только сделала каминг-аут, я побоялась и меня повысили до гест-менеджерки: отвечать на звонки, встречать людей, составлять резервы.

Мои коллеги делали очень многое, за что я благодарна, чтобы репрезентировать меня как надо гостям, говорили что я «обычная девушка, у которой проблемы с щитовидкой» 😅, «что у меня прокуренный голос» и прочие фразы, но я думаю многие гости догадывались что я т*девушка, а так как им приходилось все же со мною контактировать, они мирились. Зачастую после общения со мною люди писали хвалебные отзывы обо мне и отмечали что я очень приятная личность, что тоже является, думаю, хорошей репрезентацией т*девушек в массовом сознании.

Но все заканчивается когда нибудь, так закончились и мои моральные ресурсы. Я жутко перерабатывала, была в жуткой депрессии, часто выпивала и дома почти не появлялась, тогда как раз я еще закончила немного болезненные для меня отношения, и я ушла.

После нескольких месяцев скитания по подработкам, меня позвала прошлая руководительница в винный ресторан, в котором я сейчас работаю.

На собеседовании я сразу сделала каминг-аут, так как не раз обжигалась, что это являлось причиной того, что меня не брали на работу.

На новом месте я работаю уже год, менеджеркой, под своею идентичностью. В коллективе меня приняли хорошо и относились без мисгендеринга.

Часто, вспоминаются слова моей коллежанки: «Вот знаешь, мне часто встречались и геи, и «трансы», но с ними даже не пошутишь, они вечно обижаются, какие-то странные, я тебя также сторонилась по первости, но вот с тобою не так, наша! Общаясь с тобою я поняла, что все зависит только от самого человека» или «Я вообще не могу воспринимать тебя как парня, вот гости когда ты отвечаешь на звонок, они как тебя воспринимают?», я говорю: «по разному, но я поправляю их если они говорят неправильно», на что она говорит: «ну я даже слушая тебя уже представляю девушку».

В общем какой-то такой мой трудовой путь. Я никогда не искала заведомо френдли вакансий, а старалась себя поставить на работе так, чтобы ко мне относились подобающе, за поступки!

Также очень интересно люди реагируют, когда узнают что у меня есть жена, а я не стесняюсь своей супруги и гордо называю ее женою везде, где только будет возможность.

Когда я впервые пришел в редакцию Вилладжа, я переживал, что коллектив будет мисгендерить меня, как на прошлой работе в Орде. Однако этого не произошло, потому, что на тот момент главным редактором был мой одногруппник К., который подписан на мои соцсети и знает, что я транс*человек. Именно он представил меня коллективу, сказав, что меня зовут Михаил и мои местоимения он/его. Тогда я испытал два чувства — удивление, что все произошло так легко и благодарность, что мне не нужно самому «проверять почву».

Коллектив и начальница сразу же меня приняли — они зовут меня Миша и обращаются в правильных местоимениях. Думаю, это произошло еще потому, что в редакции работали молодые и прогрессивные люди, которые уже знали кто такие транс*персоны, у них уже была какая-то база знаний. Поэтому мне, можно сказать, повезло.

При этом, если в редакцию приходит новый сотрудник, мы все знакомимся и, если у человека есть ко мне вопрос, касающийся моего гендера, он спрашивает можно ли об этом спросить. То есть все происходит корректно и уважительно. Тем более если у человека есть искренний интерес к этой теме, я всегда готов все объяснить и расшифровать терминологию. Я также рассказываю что-то из своего опыта, чтобы дать понять, что чаще всего жизнь транс*человека — это тяжелый тернистый путь, помочь в котором может минимум принятие и соблюдение правильного имени и местоимения.

Если говорить конкретно про борьбу с трансфобией, наша редакция писала информационные материалы про ЛГБТИК+ в том числе про транс*персон и их личный опыт. Как это часто бывает, под постами на такие чувствительные темы комментаторы делятся на два лагеря — те, кто рад, что такие темы освещаются, и те, кто плюется ядом и пишет гадости. 

Из-за того, что в Казахстане периодически поднимают вопрос «пропаганды ЛГБТ», сейчас наша редакция временно не пишет материалы и новости про ЛГБТИК+. Как выразился наш главный редактор, «чтобы уберечь квир-сообщество от лишнего негатива».

В целом, да, моя работа очень помогла мне в борьбе с трансфобией.

У меня много хобби, но они не связаны с борьбой с трансфобией.

Единственное, я иногда пишу стори в своем Instagram, используя свой опыт знакомств в date-приложениях. Например, я знакомлюсь с цис*мужчиной, он видит, что в моем профиле написано что я трансгендер, и начинает задавать неуместные вопросы по типу: «получается ты биологическая девушка, но хочешь быть парнем?» или «я не понимаю кто ты, у тебя есть член?».

Такое «общение» меня бесит, я блокирую человека, и далее пишу все свои возмущения по этому поводу, а также рассуждаю над трансфобией и борьбой с ней в Казахстане и в Центральной Азии. Мои стори читают друзья, знакомые, коллеги, а также другие люди, подписанные на меня.

Я изначально выбрал свою группу, как ту тусовку, в котороя я не буду скрывать свою идентичность. Потому, что мне хотелось быть максимально свободным хотя бы где-то. 

Тяжелая гитарная музыка в принципе всегда ассоциировалась у меня с большим контркультурным пластом. Но быть квиром именно на отечественной сцене означало встать буквально в невольную конфронтацию с остальной андеграунд тусовкой, просто выбрав быть открытым. Но мне так сильно не хватало репрезентации транс-музыкантов, когда я был подростком, что в какой-то момент это стало даже делом принципа. 

Я часто чувствую себя одиноким на этом пути, но в то же время ощущаю это, как привилегию – иметь какой-то свой уникальный опыт. Это помогает в написании материала. 

Психоделический эйсид-рок, гаражный рок – назови это как угодно, – мне всегда казался шкатулкой наполненной квир-кодами, кучей трансформирующихся образов, метаморфоз, стираний границ, как пространственных, так и социальных. Поэтому хоть это не самый очевидный жанр, но он дает возможность мне говорить о своем опыте самым комфортным образом. 

Я надеюсь, те, кто будут после меня, столкнуться с меньшей стигмой, и им хоть как-то это поможет.

На самом деле у меня был выбор между карьерой диджея и позиционированием себя как трансчеловека. 

Только в Амировке я позиционирую себя как трансчеловек, в остальных ситуациях, когда я выступаю в других местах, когда я общаюсь с заказчиками – нет. 

В моей жизни было довольно-таки мало трансфобии, потому что я чудом понимаю, где меня захейтят и где нет. То есть, когда я открываюсь людям, они уже в моем мозгу прошли очень много проверок, и редко когда на моем пути попадаются ультра-трансфобные люди. Либо они просто трансфобные, но не активные, либо они реально оказываются не трансфобными. 

При этом я не стесняюсь говорить о том, что я работаю в квир-баре. Я говорю об этом открыто среди абсолютно любого общества, ну, за исключением самых отбитых людей, когда уже ты понимаешь, что лучше вообще не говорить ни о чём.

Я сначала боялся говорить, что я работаю в Амировке, но сейчас половина Алматы ходит в Амировку, и цисгетеро люди Алматы тем более. Поэтому я спокойно говорю, и даже когда я вижу реакцию некоторых диджеев, я понимаю, красный флаг это или нет. 

При этом диджейская тусовка Алматы, она очень трансфобная. Не вся, у нас есть маленький островок френдли диджеев, но он очень маленький. И даже диджей с 20-летним опытом, с которым я одно время занимался, подтвердил мне трансфобность этой тусовки. Поэтому когда стоит выбор: карьера или открытость, каждый делает его сам. И это, к сожалению, очень грустно, что приходится вообще такой выбор делать. 

Я не считаю свою работу на Амировке борьбой с трансфобией. Я считаю в целом Амировку частью того, что борется с трансфобией, а себя частью этого. 

Но лично сам я ничего для этого практически не делаю. Чаще всего гости не понимают, что я парень, если они меня лично не знают. Единственное, да, я могу, если я в ресурсе, поправить людей в местоимениях и так далее, и все. И это, наверное, капля в море. Я не думаю, что это слишком большая борьба с трансфобией. Но если у меня есть возможность говорить на какой-то другой площадке, что я т-диджей, вот это, наверное, борьба с трансфобией в диджейской тусовке. Но это очень редкое явление, буквально на нескольких площадках я мог о себе заявлять. И мое участие в некоторых фестивалях я бы мог посчитать борьбой с трансфобией. Но это капля в море.

Единственное, чего бы мне хотелось, это какого-то более увеличенного квир-френдли ДиДжей комьюнити, квир-френдли музыкального комьюнити и т-френдли музыкального комьюнити. Очень бы хотелось, потому что интересно наблюдать это за рубежом. Зарубежные артисты, которые откровенно говорят о себе, что они трансперсоны, совершают каминг-аут. Вот это вот – крутая борьба с трансфобией. 

Я говорю о себе открыто на спектаклях, в театральных кругах. Вот. Но хотелось бы именно сообществ, объединений, каких-то фестивалей, где больше будет видно трансперсон. Но с учетом того, что мы живем в Казахстане, и здесь смесь консервативного и неконсервативного сообщества она очень ядерная, это будет сложно в ближайшее время.

Меня зовут Алина, я открытая трансгендерная девушка, модель. Решение быть открытой трансперсоной я приняла в момент, когда стала слышать трансфобные высказывания по типу «ну ты из нормальных, но есть другие», «блин, мне казалось, что трансы ненормальные до знакомства с тобой». Видя как люди трансфобны из-за негативного изображения транс-персон в СМИ и других источниках, я поняла, что я могу быть хорошей репрезентацией реально существующей девушки. 

Были мысли, конечно, скрыть это, тихо сделать переход и жить спокойно, но я решила, что не пользоваться такой возможностью для транссообщества будет безотвественно с моей стороны. 

Это привело к большому количеству трансфобии в модельной сфере. Если в Казахстане и Корее со мной отказываются работать потому что я трансдевушка, то в Европе меня берут «для галочки» будучи якобы инклюзивными, и потом отправляют в мужскую раздевалку или же как-то иначе проявляют свою трансфобию.

Почти каждая модельная поездка, кастинг, показ, съемка морально даются с трудом, т.к. зачастую замечаю, что либо часть команды, либо все имеют достаточно трансфобные взгляды, но моя готовность отвечать на даже самые глупые вопросы о трансперсонах, умение образовывать людей и позитив помогает уменьшать трансфобные взгляды в головах людей и достигать большей репрезентативности.

Когда я в 2015 году начал заниматься активизмом и открыто говорить о себе, как о гее, в активисткой среде было ощутимо разделение на геев и лесбиянок, бисексуалы_ки оставались очень слабо видимой группой и поначалу казалось, что про трансгендерных людей информация хоть и есть, но репрезентация т*персон была не очень большой.

Спустя какое-то время я познакомился с ребятами из Alma-TQ и, как выяснилось, транс*персоны были не только активны, но и очень организованы. Мне кажется, на базе именно этой инициативы рос я, как активист, да и другие инициативы значительно окрепли в этом партнерстве. 

С тех пор необходимость и важность инклюзии, в том числе и людей за пределами привычного М и Ж, стали только расти для меня лично и в тех проектах, в которых я был задействован, например в AmanBol или Амировках.

Во-первых, вопрос их комфорта  и безопасности стал касаться моих коллег, коллежанок, друзей и подруг. Во-вторых, если то или иное пространство или окружение оказывалось не инклюзивным и небезопасным для транс*персон, очень быстро выяснялось, что и другим квир-людям там тоже не будет комфортно и безопасно. Если где-то нормализовалось трансфобия, там же очень быстро всплывали претензии к феминным парням и маскуллинным девушкам, а со временем и к цис-нормативно выглядящим ЛГБ персонам. В-третьих, лет 5 назад я осознал себя агендерной персоной, и мне самому хочется ощущать себя в безопасности, несмотря на то, как я себя репрезентую. 

Из всех этих причин и складывается наш подход к созданию инклюзивной среды, например, в Амировке или в нашем комьюнити центре Safe Space Almaty. 

Мы стараемся образовывать коллег и коллежанок, использовать феминитивы и/или гендерно-нейтральные формулировки, а также пресекать как агрессивное проявление трансфобии, гомофобии и мизогинии, так и «дружелюбных» форм, включая использование слюров.

Конечно, мы не можем сказать, что добились полной инклюзии и что проявлений трансфобии в нашем пространстве никогда не бывает, это было бы ложью. Но мы очень стараемся работать над тем, чтобы приближать эту инклюзивную реальность через нашу каждодневную работу. 

Маленькие регулярные перемены – это тоже форма активизма, которая со временем может значительно изменить мир вокруг нас, если мы учимся менять мир внутри себя.

Потихоньку информирую всех знакомых о том, что я не цисчеловек как минимум, и как максимум небинарный в принципе. 

За год постоянного информирования матери теперь она относится к транссообществу не просто толерантно, она гордится каждым транс*человеком в отдельности и в купе гордится и переживает за сообщество, считая теперь всех трансфобов/гомофобов тупыми и недалекими людьми. 

Обидно, что большая часть транс и энби-фобии происходит, в основе своей, среди самого сообщества. Остальное ЛГБ-комьюнити чаще трансфобит лично меня и моих транс*друзей, а транс*комьюнити очень  часто испытывает энбифоби.

Работая с трансгендерным сообществом, я каждый день сталкиваюсь с историями боли, несправедливости, одиночества — но вместе с этим и с невероятной силой, любовью, поддержкой, которую люди находят друг в друге. Эта работа не только про помощь другим, но и про глубокую внутреннюю трансформацию.

Все эти переживания неизбежно проникают в мое творчество. Я пишу музыку, потому что это мой способ говорить с миром. Иногда слова сложно подобрать в обычной жизни, но через музыку я могу передать чувства — страх, уязвимость, протест, надежду.

Мне важно, чтобы люди, далекие от темы, услышали и почувствовали, через что проходят транслюди. Чтобы кто-то, находящийся на грани, вдруг понял, что он не один. Что его боль имеет право быть, и она может быть услышана.

Творчество для меня — это форма сопротивления. Это голос в тишине. Это способ сказать: мы есть, мы живые, и у нас тоже есть право на безопасную и достойную жизнь.